Полгода...

[Michele]

Мне его принесли поздно очень - спустя часов пять после рождения. Я не слышала, как он закричал первый раз; не видела, как обрезали пуповину, одевали. Мой маленький мальчик сразу стал самостоятельным, воспитывал врачей, как мог - сам. Но, когда медсестра зашла в реанимацию и я его увидела, сразу закричала - это мой! А почему - не знаю... Он был очень взрослый, розовый и с волосами до плеч; с очень серьезным, пронзительным взглядом - инопланетянин. Я тогда подумала - мне снится море, а ему нет, он его еще не видел.. для него все - впервые... И если я не покажу ему море, то он не узнает о том, какое оно - теплое, черное и соленое.
На третий день он внимательно следил за моей челкой - врачи говорят, что это большая редкость... Первый раз он заплакал на выписке, когда его завернули в тугой конверт - успокоился и всю дорогу, сквозь щелчочку смотрел в окно. Я ему рассказывала, что на Неве тает лед, такой эпизодический в этом году, - он внимательно слушал....
Весна - это всегда надежда и ожидание чуда, но он - это невозможное чудо, неожидаемое - такое невозможно ожидать: оно просто сваливается из ниоткуда... Весна - это жизнь, а жизнь - это Мишка.
Он стал улыбаться мне за несколько дней до больницы, а там перестал. Перестал почти есть и тихо поскуливал у меня на руках, но терпел и держался настоящим мужчиной - не нюней, как мама. И, очень радовался дому.
Проголодавшись, он рычал, как настоящий мишка и причмокивал со словами "Ем, ем, ем!", а потом, наевшись, пел маме свои песенки. У меня до сих пор рвется на части сердце от того, что никогда больше я этих песенок не услышу...
Он поздно начал держать голову, поздно начал переворачиваться, но с каким воодушевлением он рано начал скакать в креслице, а теперь и летать - поднимать руки и, как курица, мелко-мелко ими размахивать и вертеться, как юла. Зазеркальный Акшим каждое утро прыгает на ручках и улыбается маме и Мишке.
А иногда, плачет ночью...
А утром об этом не вспоминает и смеется, и болтает без остановки! Громко и уверенно "Да-да-да-да-да-да!", потом нежно, застенчиво опуская глазки "Тя-тя-тя..."; когда я выхожу из комнаты (и подглядываю) - потеряно глядя на дверь "Ау-а-уа-уа" и потом звонко и недовольно "Прррр-тпррррр, аггггуууу!" И все ведь понятно.
Я читаю ему Пушкина "Сказку о царе Салтане": поднимает брови - где о тяжкой доли царя Гвидона, хохочет - где про сватью бабу Бабариху, вздыхает о царе Салтане... Он очень взрослый, мой маленький мальчик.
Он подпевает заунывно Леннону, замирает под Высоцкого и прыгает под Пресли. Он обожает детские песенки. "Иди, мой друг, всегда иди, дорогою добра..." Клянусь, строит кровожадную гримасу и пофыркивает - "Говорят, мы бяки-буки, как выносит нас земля"...
Он радуется тому, как я на все лады заунывным мяуканием пою ему пионерские песни - и подпевает мне, и машет руками, и подпрыгивает.
Он ни разу еще не видел людей равнодушных и нелюбящих - и пусть они обходят его стороной.
Он носит костюмчики из Ульяновска, кофточки из Самары, играет Чебоксарским мишкой и грызет Курганскую погремушку - спасибо всем моим дорогим друзьям, которые это не прочитают....
Он научил меня верить и не бояться, даже когда безумно страшно. Улыбаться, потому что жизнь сильнее сиюминутных горестей. Быть искреннее, и легче, и свободнее.
За секунду до того, как я возвращаюсь домой с работы он смотрит на дверь; и хохочет беззубо, когда меня видит.
У него мои брови и улыбка, папины глаза, нос, щеки и пузо и чем-то он похож на бабушку. Он добрый и нежный и уже очень большой. Он мамин обнималкин-за шею-поцелуйкин Миша. Толстый бурундучно-хомячный-мышастый-медвежонок. Мой сын.
Пусть он будет здоровым и счастливым, любимым, щедрым и великодушным; пусть верит и не разочаровывается.
Мальчик мой, столько людей в этом мире тебя искренне любят - пусть Бог услышит мои и их молитвы о тебе. Ты - половинка моя.
Спасибо всем тем, кто, как добрые ангелы,был рядом с нами все эти полгода - моей мамочке, моему папе, дядику Вадику,Мишкиным крестным - Сережке и Инне, моим друзьям, моим родным. Нашим друзьям и родным. Мишкиному Доктору - Татьяне Александровне.
И, пусть все получилось, как есть - совсем не так, как хотелось - спасибо Мишиному папе Ване за самое большое счастье в моей жизни - когда мой сын гладит меня ладошкой по щеке. Говорят, дети любви - самые счастливые и красивые. Я в это верю.