[Вася Ёжиков]

Потом мне срочно понадобилось узнатЬ, как его зовут (очень вовремя). Я и спросила. Он кокетливо: «Не скажу». Я ему: «Ну, скажите». Он: «Владимир Викторович».
Все это перемежалось моими стенаниями на тему «ой, как больно». Мне положили груз и лед на живот, что вызвало во мне новый приступ стенаний.
Меня вывезли из операционной в коридор, я там некоторое время лежала одна, пытаясь продрать глаза и стеная. Где-то кто-то ходил и я звала этого кого-то: «Помогите, подойдите». Подошел снова мой анестезиолог. Я спросила: «А малыш с ноготочками?» (И почему меня так интересовали именно ноготочки? Я вообще помню, что имела в виду длинные ноготочки на руках, мне почему-то казалось, что так должно быть, хотя он и не переношенный. И так и получилось, он родился с длинными ноготочками). Доктор посмеялся: «Да, с ноготочками, и с ногами, руками, головой, яичками и маленьким писюном»J)
В другой раз подошла сестричка и сказала, что малыш у меня 3400, 52 см, в 14:40. Я не очень поняла, что значат эти цифры, но начала стенать вслух этими цифрами (для разнообразия к «ой, как больно»), пока не поняла, что они означают.
Потом мне очень захотелось ругаться матом, но какой-то внезапно проснувшийся страж морали внутри меня запрещал мне это делать и я стенала полуматом, т.е. произносила полуругательные слова. В какой-то момент меня разобрала страшная злость на мужиков и на своего милого в том числе. Я поняла, что больше не хочу проходить через эту боль, и что третьего ребенка я уже тоже не хочу рожать. И я вслух ругалась на него полуматерными словами и говорила ему, отсутствующему, и вообще,всему мужскому роду: «Сами рожайте! И сами себе кесарево делайте! Гады!» и проч. И была настроена очень даже всерьез заставить их рожать самим себеJ)
В общем, примерно в таком состоянии полунаркоза я попросила телефон, мне его принес мой же анестезиолог, он же дал мне глоток воды, и я включила телефон и позвонила маме, милому и, как это ни смешно осознаватЬ, третий звонок был Алене Г., через которую я держала связь с форумомJ Я говорить-то еле могла, но все равно звонила, чтобы сообщить в форум о том, что я теперь дважды мама и что мне очень больно. (Что очень больно я сообщила всем).

Потом за мной пришли и повезли меня в палату. Со времени начала операции прошло примерно три часа. На всех порожках, в лифте и проч, где каталка чуть подпрыгивала, мне становилось очень больно и я всем об этом сообщала. Перевалили меня на кровать, велели вертеться. Из меня постоянно что-то лилось и мне само по себе стеналось. В палате я была пока одна, поэтому стенала вдоволь, не боясь никому помешать. Наркоз относительно уже отошел, стало еще больнее. Вообще, в первый раз все было ГОРАЗДО легче!!!!! Или я не помню просто…. В этот раз КС было жуткое по ощущениям «после».
Вертеться было очень тяжело, за пару часов я умудрилась повернуться на один бок. Мир вообще сузился до размеров моей койки, и все ласковые сестрички, которые иногда ко мне приходили и что-то говорили или делали, воспринимались мною, как боги буквально. Наверное, так себя чувствует дитя беспомощное…
Мне велели пить воду из бутылки, т.к. надо будет сходить по-маленькому. Я честно пила воду, тем более, что сушняк был жесточайший (он продолжался еще сутки и до сих пор я пью, как лошадь, воду, имею в виду).
Схватки, т.е. сокращения матки, были жеские. И я подумала, что КС – это роды наоборот. Т.е. сначала рождается дитя, а потом начинаются схватки, очень сильные и болезненные, но чем дальше, тем меньше и меньше больноJ
Воды я напилась и в туалет захотела страшно, и именно в этот период никто не ходил мимо, позвать было некого. К тому времени в мою палату привезли родившую женщину с ребенком. Я же была уже настолько в себе, чтобы не стенать на весь этаж, да и полегчало чуток. В общем, после получасовых корячений на кровати я все же ухватила судно с пола и поставила ее на стул и даже переползла с кровати на это судно. Сижу и плачу, потому что понимаю, что ни лежа, ни сидя на этом судне я пописать не смогу, а идти тоже не очень могу. В общем, вытекло из меня крови. И все. Согнулась я буквой «Г» и поковыляла в коридор искать туалет. Босиком. Потому что не до тапок. Иду и подвываю. Такое ощущение, наверное, испытывают какие-нибудь тяжелоотлеты, когда штангу на плечо уже взяли, и впереди самое ответственное – смогут ли поднят на вытянутых над головой. Так и тут. Встать я встала. Но вот дойду ли я. А если не дойду, то что делать? Падать больно. Если сесть на что-то, так до этого чего-то еще дойти надо будет. В общем, надо идти, другого выхода нет.