[Изумруд]

В пите.
В палате интенсивной терапии я находилась сутки.
Меня привезли, поставили капельницу, положили дочку под бок и сказали, что можно приложить к груди. Рубашка, которая была на мне, для этого не годилась и акушерка её просто разорвала в нужном месте, чтобы можно было кормить грудью. Мы успешно приложились и все убежали. Дочка заснула, и я лежала на боку и её разглядывала. Пузырь со льдом куда-то съехал, еще я чувствовала, что из меня выливается много крови. Через некоторое время малышка проснулась, и мы снова приложились. Если что-нибудь и было в этот момент в моей груди, то этого было явно мало. Мне пришлось двумя руками обхватить дочку, прижать к животу и перекатиться на другой бок с ней вместе. Пузырь со льдом тоже переместился с нами и кажется, потекло еще больше. Но для меня это было уже второстепенной ерундой, главное – ребенок. И мы снова стали кушать. Пришли врачи, анестезиолог, посмотрели на выделения, сказали «ого!», потрогали живот, он их вполне удовлетворил, в целом они остались довольны. Врач, которая оперировала, обрадовалась, что кровь хорошо оттекает. Анестезиолог спросил, не больно ли мне, мне было не больно. Врачи ушли. Затем прибежала акушерка, спросила, были ли врачи и что сказали. Я ей рассказала, она откинула одеяло и тоже сказала «ого», после чего поменяла пластырь на шве, который подкравливал, и постель, которая была уже насквозь мокрая. Убрала пузырь со льдом. Опять убежала. Мы с дочкой полежали, поглядели друг на друга. Я позвонила домой, чтобы не волновались, дала мужу послушать сопение и причмокивание дочки, и скинула несколько смс-ок друзьям. Попыталась поспать. Не получилось. Ноги еще не чувствовались, а боль стала появляться. Только вот болел не низ живота, где шов, а верх – ближе к ребрам. Стало больно переворачиваться и глубоко дышать. Дочка время от времени просыпалась, кушала и засыпала. Несколько раз заходила акушерка и предлагала её забрать на детское отделение, но я отказывалась. Пришел анестезиолог, я сказала, что мне больно, но почему-то не сообразила сказать, что болит наверху. Он добавил мне анестезию в спинной катетер и ушел. Ноги совсем перестали ощущаться, а боль не прекращалась. Перевернуться стало делом невыносимо болезненным – ноги не слушались, а верх болел ужасно, мои ощущения в тот момент я описала близкому человеку так: «больно, как будто по животу били молотком двое суток». Снова пришли врачи с анестезиологом. Стали щупать живот – боль отдавалась сверху так, что я скорчилась. Анестезиолог заметил мою гримасу, улыбнулся и категорично сказал, что я под анестезией, которую он недавно добавлял и больно мне не должно быть. Я ничего не возразила – наверное, боялась выглядеть неадекватной при столь категоричном утверждении, что не должно ничего болеть. Врачи снова остались довольны животом и ушли. Потом пришли с детского отделения и без разговоров забрали мою дочку, обещав принести на кормление, и велели отдыхать.
Я пыталась это сделать, но никак не могла устроиться поудобней. Ноги были противно онемевшие, дышать больно, мочевой катетер как мне казалось занимает весь мой мочевой пузырь и мешает жутко. Очень хотелось, чтобы его поскорее вытащили. И чтобы ноги стали ощущаться и чтобы болеть перестало. Утренняя смена ушла и ко мне пришел дежурный анестезиолог, спросил, не больно ли мне. Я честно ответила, что больно. Он добавил мне анестезии. Ноги опять совсем от меня «ушли», а болеть не перестало. Я лежала и пыталась понять, почему так больно. Пришла акушерка, сняла капельницу. Посмотрела мне под одеяло, сказала, что ей не нравится, что очень много крови и шов опять подкровил. Позвала врачей. Врачи махнули рукой и сказали, что для пятого вхождения в брюшную полость такие обильные выделения вполне ожидаемы. Мне опять всё перестелили и поменяли пластырь на шве второй раз. Я пожаловалась акушерке, что больно вверху живота. Она совсем не удивилась и сказала, что это болят кишки, которые вынимали и снова укладывали. Сказала, что не надо было добавлять лекарство в спинной катетер, а лучше было сделать укол, тогда болеть перестало бы. Обещала вечером сделать укол. Я обрадовалась, что осталось немного потерпеть и наконец боль пройдет.
В пять часов акушерка сказала, что мне можно покушать и принесла тарелку с кашей. Тут же принесли мою дочурку на кормление (и еще попросили подписать согласие на прививку). Когда её забрали, я заставила себя съесть половинку порции каши, аппетита не было. Моя вода из маленькой бутылочки уже заканчивалась. Поэтому акушерка принесла мне в этой же бутылке чаю, я пила его всю ночь. К вечеру наконец я начала чувствовать ноги. Когда пришел анестезиолог и спросил, добавить ли анестезии, акушерка с ним слегка поспорила и сказала, что лучше сама сделает мне укол обезболивающего. Они пришли к согласию, и через час я получила свой укол. Стало хорошо. Наконец перестало болеть, ноги зашевелились, и я смогла чуть-чуть поспать. Ночью ничего особенного не происходило. Я пыталась время от времени переворачиваться с боку на бок, но не очень активно, потому что ноги меня плохо слушались, хотя онемение давно прошло. Еще ужасно бесил мочевой катетер, я прямо мечтала поскорей дождаться утра, чтобы его вытащили из меня.
Утром пришли врачи, потрогали, остались довольны и сказали, что через часик переведут на отделение. Наконец-то меня избавили от катетеров – спинного и мочевого (какое счастье!!!). Сказали потихоньку садиться и вставать. Принесли кашку. Я с трудом уселась и немножко поела, хорошего аппетита по-прежнему не было. Потом подышала и спустила ноги, посидела, встала, снова посидела. Подвязала живот пеленкой, которую клали после операции на живот, и пошла к умывальнику. Освежилась наконец и немного походила по коридору. Вскоре за мной пришла акушерка и повела на послеродовое отделение. Шла она бодро и я за ней пыхтела и переваливалась, пытаясь не отстать. Была ощутимая отдышка и слабость. Мой внешний вид в этот момент рассмешил акушерку – в огромной прозрачно голубой рубахе, порванной почти до пупка для кормления ребенка, подвязанная пеленкой через живот (а я постаралась подвязать не только живот, но и подкладную, которую не хотелось потерять по дороге) я выглядела «как борец сумо» по её словам, учитывая походочку А все мои вещи остались на ДО, так что прикрыть сию красоту халатиком не было возможности.