А я когда хомяка усыпляла - реве-е-ела. Хомячиху. Фимку. У нее опухоль какая-то на лапе была. И такая кроха - на половине ладошки умещалась! - а ведь понимала, что я хозяйка, что я большая и сильная, и значит - от меня можно ждать облегчения и помощи: целый день лежала в своем домике, не ела, не пила, но когда я подходила к клетке - она на слабеющих лапках, вся дрожащая и худая, выползала из своего домика и тыкалась мне в ладонь. Как будто хотела сказать: "Я такая маленькая, и мне плохо - посмотри, как плохо! А ты - Хозяйка, ты - большая, сильная, умная. Неужели ты ничего не можешь сделать?" Она всегда мне навстречу выходила и к руке моей ползла. Даже когда я, одетая, подошла к клетке, чтобы забрать ее в ветеринарку - усыплять.
А бабушка рассказывала, что у ее отца была красавица - охотничья собака. Сильва. В голодные годы ее нечем было кормить. И отец бабушкин вел ее к живодеру (какое тогда, в 20-ых годах, усыпление!). И плакал. И плакала собака. По ее рыжей морде катились самые настоящие крупные слезы. И она шла за ним. Сама. Без поводка...
|