Звёздный веер, серебряный дым...
Классно пишет, я зачитываюсь.. И не только прозу..
Всё утро в голове у меня вертится одна и та же строчка - не могу избавиться: "Звёздный веер, серебряный дым..." Как там дальше? Та-ра-ра-ра куда-то летим? Не помню. Странные стихи. Какой-то звёздный веер. Может быть вечер? Или ветер? Было бы понятнее. Откуда это?
Звонит телефон. Спокойно, не торопясь я снимаю трубку. Я не сомневаюсь, что это ты.
- Это я, - говоришь ты.
- Здравствуй, моя радость, - откликаюсь я.
Ты меня настолько ещё не знаешь, что принимаешь мою приветливость за чистую монету.
- Что делаешь?
У тебя отличное настроение.
- Через минуту выхожу из дома, - говорю я журчащим, как горный родник, голосом.
- Далеко?
- Смотря откуда считать, - простодушно отвечаю я. - От тебя - далеко невероятно. Как от земли до звёзд.
Ты спотыкаешься на полуслове: где-то совсем рядом пророкотали - или тебе показалось? - первые раскаты надвигающейся грозы.
Если бы ты позвонил сразу же, как только я вернулась домой после той невероятной нашей прогулки, после тёмного парка, парящего над пропастью рядом со звёздами, после моего почти обморока, когда случайно (или неслучайно?) ты положил руку мне на плечо.. Если бы ты позвонил тогда - я на твой бесхитростный вопрос "Что делаешь?" ответила бы: "Люблю. Тебя." Хотя ни о чём таком между нами ещё не было сказано ни слова. Если бы ты позвонил на следующий день - я на тот же самый вопрос ответила бы: "Жду твоего звонка" - и до позднего вечера это был бы честный ответ. Но ты позвонил только сегодня, спустя четыре дня, и я с трудом удержалась, чтобы не ответить, причём тоже абсолютно честно:"Что делаю? Избавляюсь от тебя! Отколупываю свою душу от твоей, к которой она так необъяснимо быстро прилепилась, хотя не было на то у неё никаких оснований и доказательство тому - именно эти четыре дня, когда она - глупая моя душа, в полных потёмках парила между небом и землёй не зная, на каком она свете и ожидая какого-нибудь опознавательного знака: лучше всего - телефонного звонка. Но сейчас, спустя четыре дня, моя душа уже знает на каком она свете: на том же самом - бесцветном и бессмысленном, не оставляющем никаких надежд. А операция по отколупыванию души оказалась хоть и болезненной, но всё таки терпимой, потому что не успела душа, слава Богу, за столь недолгое время прилепиться намертво, когда оторваться можно только с мясом и кровью. И сейчас, когда ты звонишь - операция эта уже заканчивается, причём с благоприятным врачебным прогнозом."
- Ты на меня за что-то сердишься? - спрашиваешь ты и я улавливаю в твоём голосе лёгкую тревогу. Больше всего в этой фразе меня бесят слова "за что-то" и я реагирую на них как бык на красную тряпку. Есть, конечно, великий соблазн заорать в трубку: "Да! Да!!! Сержусь! Нет, не сержусь, а бешусь! Нет, не бешусь, а готова тебя убить!" - и, всхлипывая и путаясь в словах, рассказать тебе про это "что-то", про эти четыре дня.. Как мне удалось их прожить лишь потому, что я жила крошечными отрезками:сначала ждала десяти часов, убеждая себя, что ты позвонишь не раньше десяти.. Ведь у тебя нет телефона, а в десять (ты говорил) тебе нужно быть в банке, значит ты выйдешь из дома.. Потом я уговаривала себя, что в банке очередь и только поэтому - вот уже одиннадцать - а звонка всё нет... Так я доживала до двенадцати, а потом - до двух, когда у тебя начинался английский и можно было успокоиться на целый два часа - до четырёх, пребывая в полной уверенности, что уж после четырёх ты позвонишь обязательно..
- Я - сержусь? - изумляюсь я. - За что, моя радость, я могу на тебя сердиться?
- Кто тебя знает! - говоришь ты с облегчением. - Просто мне показалось..
Я слушаю твой голос и тихо радуюсь, что ты никогда не узнаешь, что вчера на рынке ни с того ни с сего меня пронзила острая игла предчувствия, что сейчас, сию минуту - я тебя встречу, точно также как однажды ночью мы с тобой не сговариваясь, в одно и то же время пошли друг другу навстречу из разных концов города и не встретились лишь потому, что ты прошёл мимо меня по соседней улице..
Я бесконечно долго бродила по рынку: покупала яблоки, капусту, салат и даже не смотрела по сторонам - так была я уверена, что ты сам увидишь меня и окликнешь.. Но, покупая морковку, я уже поняла, что тебя на рынке нет и что нет на свете никакой магии, которая была ещё минуту назад и в ту душную ночь, когда мы шли навстречу друг другу.. И нет тайны, которая скрывалась во мраке парка, плывущего среди звёзд.
"Звёздный веер, серебряный дым.. На качелях мы в небо летим.." Да-да, на качелях мы в небо летим! Вспомнила!
- Когда ты вернёшься? - неосторожно спрашиваешь ты.
- Никогда, - говорю я. - Через сто лет.
Ты неуверенно смеёшься. Я тоже смеюсь.
- Я думал, мы опять погуляем...
- Погуляем, отчего же не погулять?
- Когда? Через сто лет? Слишком долгий срок...
Мне хочется объяснить тебе, что иногда и четыре дня не короче, чем сто лет, потому что через четрые дня всё становится также невозможно как через сто лет. Но я твёрдо решила не выяснять отношений, тем более таких, которые кончились, не начавшись..
- Минута прошла, мне нужно идти..
Я стараюсь, чтобы голос не сорвался и не выдал меня: что мне никуда не нужно идти, что уже четыре дня мне ничего не нужно, кроме этого разговора.. Но ты, видимо, чувствуешь что-то неладное и спрашиваешь с лёгкой тревогой:
- Что-нибудь случилось?
Я качаю головой, забыв, что ты за несколько километров от меня, что ты меня не видишь.. И ты повторяешь уже слегка раздражённым голосом:
- Что случилось? Когда?
"Давно! - мысленно кричу я в ответ. - Очень давно! Когда Господь сотворил мужчину и женщину. Когда все имеющиеся у него в наличии пряности: тонкость, интуицию, фантазию - он, не рассчитав, сыпанул в женщину, а для мужчины уже ничего не осталось.. Так, какие-то жалкие крохи, благодаря которым нам всё-таки удаётся делать вид, будто мы говорим на одном языке и называть абсолютно разные вещи одинаковым именем. А иногда - редко, может быть раз в жизни, выйти среди ночи из дома и пойти навстречу друг другу.."
- Я в чём-то виноват? - настаиваешь ты, поскольку я молчу.
"Нет, ты ни в чём не виноват, - думаю я с такой яростью, что пугаюсь: не говорю ли, не кричу ли это вслух! Нет, я по-прежнему молчу.. - Ты не виноват, как не виноваты собаки, что не умеют мяукать, а только лают. Ты не виноват, что у нас и у вас, как недавно выяснили учёные, на одни и те же раздржители реагируют разные полушария мозга. Ты не виноват. Существуют объективные причины твоего идиотского исчезновения! Но мне-то что.. Что мне за дело до объективных причин, если за эти четыре дня я одна, без тебя, прошла все ступеньки лестницы, по которой мы должны были идти вместе и путь этот был рассчитан на долгие годы.. Ты где-то замешкался: ты просто отвлёкся, отвёл глаза, а я за это время прожила целую жизнь, в которой было всё: и первые тревожные волны накатывающей любви, и надежда, и чёрный водоворот страсти, пожирающей разум, а потом - обида и разочарование, и, наконец, - отчуждение и равнодушие.."
- Почему ты молчишь? - расстроенным голосом говоришь ты. - Давай увидимся, я должен тебе многое сказать..
- Ну что ты мне можешь сказать такого, чего я ещё не знаю, чего я ни разу не слышала?
Ты обижаешься и умолкаешь, но мне всё равно.. Я уже давно отыграла свою роль, мне пора уходить, а ты произносишь только первые реплики пьесы.. Я уже иду из театра по пустынным улицам, по спящему городу - я возвращаюсь в реальную жизнь, а ты - ещё на сцене и только начинаешь монолог, обращённый ко мне.. И никогда тебе меня не догнать!
-Ты опоздал, - говорю я.
- Но ты же вернёшься, - не понимаешь ты. - Можно увидеться завтра. Пйдём опять в парк, тебе же там понравилось?
- В какой парк? - теперь не понимаю уже я. - Ах, в тот, над пропастью?
И вдруг я вспоминаю четыре строчки, которые мучили меня всё утро:
"Звёздный веер, серебряный дым.
На качелях мы в небо летим.
А о том, чтоб вернуться на землю
Мы и думать с тобой не хотим.."
- Ты не помнишь, случайно, что это за стихи?
- Да это же песенка! Танго, которое было модно лет двадцать назад.. А с чего это ты вдруг?
Да, действительно, как же это я забыла.. Тогда эта песня звучала в каждом окне. Мы оба напевали её, понятия не имя друг о друге.. И обоих нас она волновала своей туманностью, неопределённостью и тем, что не "звёздный вечер", а "звёздный веер"...
Может быть тогда было ещё не поздно?
- Ты не огорчайся, я тебе как-нибудь позвоню, - говорю я, забыв, что у тебя нет телефона. И не дожидаясь ответа - вешаю трубку...
Я ведь тоже не виновата, что у меня прореагировало на тебя не то полушарие мозга.
(с) Лорина Дымова.